Денис Клявер: «Папа ушел вместо кого-то из нас» - «Интервью Звёзд»

Знаешь, Аня, я не стал ее будить. Не смог. Она так изнервничалась в те дни, ей нужна была передышка. Я хотел ехать в больницу, но врач мне сказал: «Не надо. Ничего сделать не сможешь – ночь». Так что несколько следующих часов я провел наедине со своими мыслями. Cпустился на 1-й этаж в гостиную, остановился перед столом с электронной фоторамкой. Одна за другой сменялись фотографии: папа с друзьями, с мамой, со мной, с Юрой Стояновым, с внуком Тимофеем… Оптимистичный, сильный, живой… Я взял с полки его автобиографию «Жизнь как песТня», которую читал лет 5 назад. И вот теперь листал веселые стории о его молодости – и плакал. Никогда не молился, а тут захотелось. Взял родительский молитвослов, читал вслух «за упокой души» – и это помогало сдерживать слезы. Когда проснулась мама, я обнял ее, сообщил, что папы больше нет… Она заплакала, я не стал утешать ее – лучше дать выход эмоциям. В то же утро, собравшись с силами, я позвонил близким друзьям отца – в первую очередь Стоянову. Он был в Одессе – но вечером прилетел в Питер. Не скрывал слез, сказал мне: «Ты теперь глава семьи». Он очень нас поддержал, помог организовать похороны. Маму мы постарались занять домашними хлопотами. Она перегладила все шторы, костюм для папы, который я потом отвез в морг… На похоронах подруга нашей семьи, ясновидящая Галина, сказала: «Он не должен был умереть. Раз так вышло, он ушел на небеса вместо кого-то». Потом моя жена ходила к нумерологу и услышала то же самое. Видимо, папа действительно спас кого-то из нас. Сейчас мы всей семьей проверяем здоровье. Собираюсь отправить маму за границу – подлечиться и отдохнуть в санатории.

Нерушимая связь между нами присутствовала всегда. Он молчун, мне достаточно было просто находиться с ним рядом, чтобы чувствовать себя счастливым. Я всегда любил папу, но побаивался его. Главной маминой угрозой много лет было: «Сейчас расскажу отцу!» Недавно я вспоминал, как лет в 8 первый раз получил ремня. Папа взял меня с собой на съемки. Я сильно капризничал, и он пообещал, что дома выпорет. Я притих и до конца дня вел себя идеально. По дороге домой мы шутили, смеялись и вроде забыли о моих капризах. Но у подъезда папа вдруг сломал ветку у дерева. Спрашиваю: «Это зачем?» – «Я же обещал тебе всыпать!» – и хлестнул разок. Тогда я его зауважал – за то, что выполняет обещания. А когда мне было 13, он заподозрил, что я наркоман. В пионерском лагере возле медпункта я нашел запечатанную одноразовую иголку от шприца, положил в карман рубашки и забыл. В обед приехали родители, привезли гостинцы, а вещи забрали в стирку. Вечером, уже после отбоя, папа ворвался в мою комнату – приехал за 60 км! – с криком: «Показывай вены!» Пока всего не осмотрел, не успокоился.

Да, но так и не застукал. А Стоянов знал. Мы познакомились, когда мне было 16. Он пришел в гости и сразу велел называть его Юрой и на «ты». Общался на равных, как будто он мой приятель. Как-то раз лукаво шепнул: «Покуриваешь?» – «Да», – отвечаю. –«Не бойся, не сдам». Так и завоевал мое доверие… Папа меня заподозрил в другом. На 16-летие я позвал в гости только пацанов. Папа удивился: «А где девочки? Я волнуюсь». В 17 девушка у меня появилась. Как-то он приехал домой и обнаружил в ванной забытый ею лифчик. Конечно, пожурил меня, но на лице было написано, что он гордится сыном!

Старался давать самое лучшее. Мама контролировала траты. Папа приносил все деньги домой. Ему нравилось чувствовать себя добытчиком, ведь до 45 лет он столько не получал! Помню, когда в 1993 году она уехала на несколько месяцев в США (подрабатывала там горничной), мы остались вдвоем. И некому стало следить за деньгами. Папа приносил их, складывал в шкаф для кастрюль, под духовкой. А я каждое утро открывал и размышлял, словно богач: «Сколько взять сегодня – рубль, два?»