Интервью с Иво Бобулом: "С Ющенко пили, а Кучма балует моего сына"

Иво Васильевич: "Чтобы меня узнали в Украине, пришлось сначала съездить на съемки в Москву — меня туда Александр Серов пригласил""
Известный украинский эстрадный артист рассказал о своих англо­язычных шлягерах, о том, как в 90-е гонорар за концерт мог составить полсвиньи, какой Леонид Кучма крестный и чем его возмутил Янукович
Имя: Иво Бобул
Ро­дил­ся: 17.06.1953 в с. Тереблече (Черновицкая обл.) Украинский эстрадный певец. Начинал карьеру с выступлений в ресторанах. На профессиональную эстраду вышел в 1980 году в составе ВИА Черновицкой филармонии "Черемош", через год перешел в "Живу воду" (где заменил свою будущую жену и соратницу на эстраде Лилию Сандулесу). Популярность начала приходить к Иво Бобулу в 1990 году, когда он исполнил одну из своих песен "На Україну повернусь". Тогда же на Бобула обратил внимание композитор Александр Морозов и пригласил в свой музыкальный центр в Черкассах. Песни "Старе джерело", "Рiдна хата", "Голуба вода", "Мiсячне колесо" вывели Иво Бобула в лидеры среди исполнителей традиционной эстрады. В начале 1998 года Иво Бобулу присвоено звание "Народный артист Украины". Иво Бобул стал популярен и среди молодежи, когда группа "Танок на майдані Конґо" ("ТНМК") записала и выпустила саркастическую песню "Иво Бобул", где певец представлен в образе супергероя. К слову, в 2015 году они исполнили ее вместе на концерте в честь дня рождения группы. Сейчас Бобул, помимо концертной деятельности, также преподает курс вокала в Киевской муниципальной академии эстрадного и циркового искусства. Женат в четвертый раз, есть трое детей. — Иво Васильевич, перед началом интервью вы попросили не спрашивать о планах. Скажите тогда просто, чем сейчас живете? — Сейчас работаю над англоязычным материалом — хочу взять несколько шлягеров моей молодости на этом языке и спеть по-своему. Хорошая ведь музыка была, качественная, хочу ее напомнить. Дело в том, что сейчас развитие эстрадной музыки — в полнейшем тупике: на сцену выходят и оголенные, и полуоголенные, и какие только хочешь, но безголосые. Украинская эстрада где-то в 90-х сделала рывок, а потом все куда-то поразъехались, затихли. Сейчас то, что есть у нас, по большей части однодневное. — Почему вашу музыку редко можно услышать по радио, а клипы — увидеть по музканалам? — Нас просто взяли и смешали с грязью — имею в виду мое поколение. В других странах с артистами моего возраста дело обстоит куда лучше — они все поют, и более того, к ним ходят на концерты. В Америке я был на концерте Фрэнка Синатры, он уже был немолод, но весь зал пел с ним все два часа. Он просто вышел в костюме и начал петь без каких-то спецэффектов. В России так же Градского идут слушать. Мне не дали и не дают осуществить то, что я могу. К примеру, была недавно премия в Украине — М1 Music Awards, на которой было представлено только одно "крыло" музыки. А она ведь должна быть разной. Массовые мероприятия и центральные телеканалы меня игнорируют. А почему? Понимаю, если б петь не умел, а так сам Элтон Джон ко мне подходил (в Ялте, когда артисты выступали на дне рождения Леонида Кучмы. — Авт.), пожал мне руку и сказал: "Ты лучший певец сегодняшнего вечера". — Может, вы Элтону Джону еще и как мужчина понравились? — О нет (смеется). Он сразу понял, что я не по этим делам. — Знаем, что, несмотря на голос, на украинский рынок вам пришлось пробиваться через российские каналы и Александра Серова. — Раньше в Украине музыкальный бизнес был устроен по-своему: чтобы тебя признали в Киеве, тебя сначала должны показать по телевизору в Москве. Помню, как пытался пробиться у нас. Куда только не ходил! У меня за спиной было три победы во всесоюзных конкурсах, но это никому не было нужно. Пришлось позвонить Серову, сказать: "Саша, пригласи меня куда-то", и он меня позвал в передачу "Шире круг", еще на парочку московских передач, и только после этого моя карьера сдвинулась с мертвой точки и в Украине обо мне узнали. — А не хотели вместе с Серовым покорять российский рынок? — Тогда не хотел. Он меня звал, но я сказал, что у каждого из нас своя дорога. Мы с ним дружили, кстати, еще где-то с 70-х, познакомились в Черновцах. И сейчас созваниваемся, но уже реже. — Признайтесь, если бы вы сейчас оказались в 70-х, рванули б в Москву? — Да. Понимаете, быть битым у себя в стране обидно. Раньше все украинские концертные площадки были проданы России. К примеру, появился Стас Пьеха — через два месяца он уже дает концерт во Дворце "Украина". Или та же Ваенга — только заявила о себе, и через пару месяцев едет с туром по Украине. А украинский певец, как бы классно он ни пел, никому не нужен. Так что если бы можно было вернуть время вспять, то да — я бы поехал в Россию. Кумовья. "Познакомились после концерта в "Украине". — Не каждый украинский певец может похвастаться кумом-президентом. Как вы познакомились и сдружились с Леонидом Кучмой? — Мы познакомились, когда он уже был президентом. Это было после какого-то концерта во Дворце "Украина". Я там пел, и после того, как отработал номер, меня пригласили в отдельную комнату, в которой Леонид Данилович пил кофе и решал какие-то свои вопросы. Я зашел, мы пожали друг другу руки. И вдруг очень легко и душевно разговорились. Обычно когда сильные мира сего спрашивают что-то у нас, простых смертных, то делают это просто потому, что так положено. Мол, все ли у вас хорошо, есть ли жалобы? А здесь этой казенщины не было. Он, кстати, искренне любит музыку, а его супруга Людмила Николаевна прекрасно поет. В общем, у нас нашлись общие темы. — Вы поете для него бесплатно? Или скидку делаете — по дружбе? — Конечно, бесплатно (смеется). Я всем своим друзьям на их праздниках пою бесплатно. Недавно вот друзья на свадьбу пригласили — так я им пел. От всей души! А недрузьям я пою за деньги. Потому что это уже моя работа. — А какой Леонид Данилович крестный отец? — Очень классный. Для него в принципе семья — это святое. И потому если уж он согласился быть крестным, то делает это не номинально. Все время заваливает моего Даньку (сыну артиста уже 10 лет, и назван он в честь отца Кучмы. — Авт.) подарками. Балует его всячески: игрушки, санки. А когда узнал, что Даня бредит самолетами, подарил ему компьютерный авиасимулятор. Малой был в восторге. У него сейчас и правда в голове одни самолеты — петь вообще не хочет! — А вы сами хоть раз просили что-то у Леонида Даниловича? — Да. Мне было ужасно стыдно это делать: я попросил его помочь мне с квартирой. У меня просто не было иного выхода. Я долго не шел, но нужда заставила. И он помог — мне дали квартиру в центре Киева. — Каким-то очень благостным у вас Кучма получается. Далеко не все его таким видят... — А это потому, что у нас только и могут, что в дерьме топить да критиковать. А сами эти критиканы — ну вот что они сделали для страны? Да ничего! Только и могут, что языками трепать. А Кучма был хозяйственником. Он же из народа, на заводе работал — на "Южмаше"... Знаете, когда я вернулся из Америки в середине 90-х, то четко увидел, что многое в стране поменялось. Не скажу, что все стало идеально, но налицо были заметные перемены. И вообще, я считаю, что Кучме просто не хватило времени. Он ведь страну на Европу целил. Недаром он уже тогда написал книгу "Украина — не Россия". Понимаете — не Россия! — Вам часто случалось пересекаться с нашими политиками? — Частенько. К примеру, с Ющенко я познакомился еще до его президентства: выступал на корпоративе в Национальном банке (с 1993 и по 1999 г. Ющенко был его председателем. — Авт.). — Ну, это работа. А, скажем, водку с Виктором Андреевичем пить приходилось? — Конечно. И водку пили, и о высоком при этом говорили. Он, помню, много цитировал Шевченко. Нашего — Тараса Григорьевича. Он многое из него наизусть знает. Он замечательный человек, но очень мягкий, твердости в нем нет. Такой мужской, настоящей. Вот и не получилось у него ничего. А ведь у него такой кредит доверия от людей был... — Я отлично помню 90-е. Работаешь на заводе, скажем, изготавливающем пылесосы, и вот тебе твоя зарплата — 10 пылесосов. А вам когда-нибудь гонорар натурой давали? — О да! Особенно сразу после развала Союза. Всякое было: медом платили, консервами, стиральную машину давали. А однажды — даже полсвиньи (хохочет)! Люди платили чем могли, и мы были им за это благодарны. Время было тяжелое, а им все равно хотелось слушать музыку. Потому права мы не качали — брали, что дают. Самоироничный. С ТНМК сам исполнил шутливую песню о себе. — С "братками" приходилось иметь дело? — Бог миловал. Хотя, помню, зашел в ресторан один, а там парни сидят. Ну, такие, колоритные — бритые, в наколках. Узнали меня. И ничего — мы поручкались, и я поспешил оттуда ноги унести. Если уж говорить о страшном и неприятном, так это когда на стадионах толпа окружает. И все пытаются с тебя что-то урвать. Кто галстук, а кто кольцо или часы. — Что, правда снимали? — Вот вам крест! Стаскивали и сдирали — хорошо хоть пальцы оставляли! У меня ведь никогда в жизни не было охраны. Но в таких вот ситуациях жалел об этом — реально было жутко. Когда тебя толпа сминает, даже самый крепкий духом запаникует. — У вас хоть раз было такое, чтобы вы деньги зарабатывали в таком количестве, что не знали, куда их девать? Как Бари Алибасов и "На-На", который хранил рубли в мешках? — Нет, такого у меня в жизни никогда не было. Я никогда не зарабатывал заоблачных денег. А жаль, конечно (смеется). То, что получал, сразу спускал на жизнь и концертные костюмы. А их я покупал не здесь или там, в Москве, а в Нью-Йорке — на Манхэттене. И не готовые, а у портного — под заказ. Каждый костюм по тем временам обходился мне тысяч в пять долларов. Но оно того стоило! Все вокруг были в малиновых пиджачках, а я — красавец! Более того, я не помню, чтобы у меня были какие-то свободные деньги в наличии. Я, к примеру, долго мечтал о машине, но не мог себе позволить. А когда наконец-то позволил и купил, у меня ее украли. — А расскажите историю своего сценического образа. В частности, чья идея вашей прически? У вас есть стилист? — Нет и никогда не было. Даже волосы я никогда не стриг. Хотя нет, было дело! Дважды. Первый раз, когда меня призвали в армию, а второй — для пластинки. Фотограф сделал мне классный слайд (а тогда еще были слайды), и там так свет падал, что вокруг меня был как будто нимб. Композитор Левко Дуткивский сказал, что это в жизни не пропустят, и я пошел стричься. Получилось странно. Ну а самое забавное, что моей фотки в итоге на пластинке не было вообще. Вместо этого было фото... Дуткивского. Так что его потом все за меня принимали. После этого решил: стричься больше не буду. Кстати, проблемы были не только с прической, но и с голосом. Я ведь пел на европейский манер, и мне говорили, что мои песни звучат "не по-советски". В КГБ вызывали — из-за моих имени и фамилии, допрашивали о связях с румынами. Времена были еще те! — А вы не думали, что вообще не меняетесь? И что, может, образ менять как раз и надо? — Не хочу. Мне вот Филипп Киркоров сколько раз предлагал "покрасить перья" — сделать колорирование. А я ему: "Я — это я. Всю жизнь так ходил и ходить буду". Ну должен же быть хоть один такой, как я! Кстати, я ведь знаком не только с Филиппом, но и с Пугачевой — как-то пел у нее на разогреве в Симферополе. Она, конечно, мегаженщина. Но характер... Врагу не пожелаешь (смеется). Упрямая: если уж что решила себе, то все — не переубедишь. Помню, как поцапался с ней на "Славянском базаре" из-за наших конкурсанток. Они ей тогда чем-то не понравились, а я пытался понять, почему именно. Без толку. Многоликий. Умеет играть на гитаре, пианино и барабанах. — Что в вашем понятии "экстремальный концерт"? — Тот, который даю дома — в Черновцах. Мне всегда там сложно петь. Я не волнуюсь: знаю, что не "облажаюсь" и все сделаю как надо. Просто чужие относятся к тебе, как к артисту. А для своих ты — свой. А значит, и ударить они могут очень больно. Причем не со зла даже. Правда, и я ж могу ответить. Я одного так взял, поставил на сцену и говорю: "Ну пой, если думаешь, что знаешь, как это делать!". Тот сразу скис. Нет, выступать дома мне сложно. — Вас обижают шутки над вами? — Конечно, как и любого человека. Вот, помню, Зеленский как-то пошутил обо мне: "Кто такой Иво Бобул? Это человек, которого молодежь не знает, а старики уже забыли?". А после того, как меня похвалил Элтон, я подошел к Зеленскому и спросил: "Ну, что скажешь теперь, Вовик?". — Вы уже затрагивали тему своего "американского" прошлого. Почему не остались там? И где вы там пели? — В ресторане пел. Я ведь с них и начинал свою карьеру в Черновцах — пел в "Чернивчанке". В Нью-Йорке тоже выступал, так сказать, на малой сцене — в одном итальянском заведении. И, скажу вам, там бывало интересно. Я пою, а в зале начинается форменная драка: кто-то кого-то зацепил, и пошло-поехало — тарелки летят, бутылки, стулья. Всем очень весело. А я что — я продолжаю выступать. У них, гостей, своя работа, а у меня — своя. А бывало и так, что кто-то из посетителей заказывал у меня полюбившуюся песню. И я исполнял ее — раз 10 подряд. Такая школа закаляет, знаете ли. А не остался... Домой очень хотелось. Все равно, несмотря ни на что. Я слушал радио "Промінь", и такая ностальгия охватывала. Ну и, если откровенно, я ведь артист. А артист должен петь. А у меня английский несовершенен, акцент. Так что сами понимаете. — Та же Америка, точнее, украинская диаспора в США, назвала вас предателем — за то, что на выборах свой голос вы отдавали за Януковича... — И такое было. А еще меня клеймили за то, что у меня в репертуаре есть песни на русском языке. Меня, у которого столько песен об Украине! Вы не представляете, как мне было больно от этого "предатель". Я до этого наивно считал, что каждый имеет право на собственное мнение. На свое, подчеркну, а не чужое. И если уж мы заговорили о Януковиче, то я до сих пор не могу понять, почему он не подписал то Соглашение об ассоциации с ЕС. Если бы он это сделал, его бы после этого на руках до конца жизни носили. Всем ведь хотелось наконец-то зажить по-человечески. — Вы были за Януковича и при этом говорите, что готовы идти в АТО, если позовут. — Да, у меня уже все наготове для этого — необходимый военно-полевой комплект, так сказать. Почему я готов идти? По двум причинам. Первая — у меня на этой земле сын подрастает. А второе — я много выступаю по госпиталям. И видел столько наших мальчишек — раненых, искалеченных. Мне этих двух причин более чем достаточно. — И напоследок о личном: у вас с женой Натальей разница в возрасте 12 лет, у вас есть 10-летний сын Даня. Ревнуете ли супругу и балуете ли сына, он ведь поздний ребенок? — С женой у нас все очень спокойно — никакой ревности и драм, мы доверяем друг другу. А сына — да, признаться, балую (улыбается). Однажды он был сильно увлечен "Титаником" и страшно хотел себе такой корабль. Нигде я такого не видел и попросил Серова, чтобы тот купил. А потом, когда этот кораблик-модель пустили в реке в Киеве, он чуть не утонул (смеется). Стараюсь, чтобы Даня дисциплинированный был: после школы у него есть пару часов времени, а потом — репетиторы по английскому, математике и украинскому. Он знает слово "нет", и это хорошо.