Эксклюзивное интервью с Джамалой: "Скоро начну писать альбом с Мишелем Леграном"

Певица: "Когда слушаю, что рассказывают родители о происходящем в Крыму, то невольно вспоминаю фильмы о советской власти. Я бы в жизни не подумала, что в XXI веке вернется такое понятие, как донос! Понимаете, сосед снова доносит на соседа
Популярная украинская певица рассказала о том, почему снова решила побороться за право представить Украину на "Евровидении", о нынешних доносах в Крыму и об откровенных фотосессиях в мужском глянце
Когда мы встретились с Джамалой, я заметила, что она хромает. "Что случилось?" — поинтересовалась я. 32-летняя певица ответила, что подвернула ногу и порвала связки — на ровном месте, и теперь будет так ходить минимум три недели. Вот так к финалу нацотбора "Евровидения", который состоится завтра, для певицы добавилась еще одна задача — выступить так, чтобы никто этого не заметил. — У меня все время бег с препятствиями. Хотела просто — нет, не получится. Иногда люди говорят: "Повезло, подфартило, появился в нужном месте в нужное время". А у меня такого никогда не было. Я всего добивалась благодаря усердному труду, так повелось с самого детства. Когда была ребенком, вместе с мамой мыла посуду, с папой полола огород, много читала и занималась в музыкальной школе. Так что я рано усвоила истину: если хочешь добиться хоть какого-то результата, нужно прикладывать усилия. А в моем случае — всегда двойные усилия (улыбается). — Джамала, несколько лет назад вы говорили, что не поедете на "Евровидение" ни при каких обстоятельствах. Что заставило вас изменить решение? — Когда я участвовала в нацотборе "Евровидения" в 2011 году с песней Smile, то победила в первом полуфинале, и все меня поздравляли, говорили: "Вау, вот это песня, вот это голос!" Я была так вдохновлена! А потом сами знаете, как все получилось (напомним, тогда вокруг финала нацотбора разгорелся громкий скандал с подсчетом голосов, после которого Джамала решила отказаться от участия в дополнительном конкурсе, и победа досталась Мике Ньютон. — Авт.)... После той истории мне было очень больно и неприятно. Тогда ведь не было понятно, как и кто следит за голосованием, какие оценки поставили члены жюри, а какие дали зрители, все было "за кадром". Плюс тогда можно было с одного телефона отправить сколько угодно смс, и именно на этом и выехали люди, которые устроили ту аферу. Пять лет прошло, теперь этим конкурсом занимаются другие люди. Сейчас все открыто: прошел час голосования — тут же на экране баллы судей, баллы зрителей, а на сайте — подробный протокол голосований. С одного телефона — одно сообщение. Пора оставить обиды в прошлом — эта мысль и повлияла на мое решение. Но главная причина в том, что у меня появилась песня, которую мне очень важно показать максимальному количеству людей. — Ваша песня "1944", которую вы подготовили для "Евровидения", очень сложная по технике исполнения. Много времени потратили на ее подготовку? — Ой, да! Когда начала ее записывать, то была в шоке — вот это я себе песню придумала! (Смеется.) Она эмоционально очень непростая, ведь это история моей семьи. Техника тоже сложная — много полутонов, мугам (вокальный прием, распространенный в восточной музыке. — Авт.). А еще нужно было все это уместить в отведенные конкурсом три минуты. Ну и подготовиться соответственно — а на это оставалась всего неделя. Я приехала из путешествия по Шри-Ланке где-то в конце января и подумала: "Ну, ладно, решила — буду участвовать". В образе Ольги. Найти контакт с камерой было нелегко. — Большую популярность вам принесла победа на конкурсе в Юрмале "Новая волна". При этом сначала вы ехать туда не собирались, ведь планировали уезжать в Италию, где хотели стажироваться в одном из самых известных оперных театров мира "Ла Скала". С тех пор прошло семь лет: сейчас не жалеете, что предпочли Украину итальянской оперной площадке? — Уже не первый раз в жизни передо мной стоял такой сложный выбор, да к тому же и решение нужно было принять очень быстро. А ведь я тогда очень ясно решила, что буду выступать на оперной сцене, что посвящу себя академическому вокалу... В итоге в последний момент все поменялось. И сейчас не жалею ни капли. Ведь если бы окунулась с головой в оперу, то, наверное, никогда бы не осмелилась писать свои песни и не раскрылась бы как автор. Думала: "Писать композиции — это же что-то запредельное!" А сейчас уже не мыслю репертуара без своих песен — только они рассказывают обо мне правду. — Вы хотели стать певицей с ранних лет, потому что обожали джаз. Кто вам его открыл, ведь это совершенно недетское увлечение для крымской школьницы? — Моя удача в том, что мне всю жизнь везло на хороших людей. Таким был аранжировщик Геннадий Асцатурян, которого я однажды встретила в Симферополе. Он буквально влюбил меня в джаз. Это было несложно, ведь в нашем доме всегда звучала хорошая музыка — то народная, то классика. Но Асцатурян, которого, к сожалению, уже нет с нами, полностью погрузил меня в этот мир. Когда мне было 11, он поставил мне песню Эллы Фицджеральд, но я от нее тут же устала. Понятное дело: я была совсем ребенком, а эта музыка, как вы сказали, недетская. Но он поставил мне вторую песню, третью... И я уже сама хотела слушать Эллу. Потом он дал мне кассету домой и сказал, чтобы я за неделю выучила ее песни. Я в ответ: "Как? Я же не знаю английского". А он мне: "Как сможешь, так и учи!" Сделал так, что без этого я уже себя и не представляла. Мюзикл. В роли Гусеницы в "Алисе в Стране чудес". — В песне "1944" вы рассказываете историю своей прабабушки, которую депортировали из Крыма. А когда семья вернулась на полуостров? Чего это стоило? — Отец всегда хотел вернуться на родину своих родителей — в Крым. И вернулся. Вот только в 80-е годы неофициальные инструкции местным властям запрещали продавать недвижимость депортированным крымским татарам и тем более их где-то прописывать. Поэтому родители решились на авантюру. В 1986 году мама присмотрела нам дом. А поскольку у нее девичья фамилия армянская, Тумасова, родители оформили покупку на нее, чтобы избежать проблем. И как настоящие шпионы, чтобы развеять любые подозрения, что у нее есть связи с крымскими татарами, они с папой оформили развод. Мы тогда с отцом и сестрой жили в Мелитополе, а мама снимала комнату в Малореченском и работала в музыкальной школе. Так что была полная конспирация. Так нам удалось купить дом, да еще и в удивительном месте — недалеко и от гор, и от моря. — Когда вы уехали из Крыма покорять столицу, не приходилось ли страдать из-за своего происхождения? — Не поверите, но именно в Киеве я ощутила себя по-настоящему свободной. Когда уезжала поступать в консерваторию, мне советовали сменить фамилию (настоящее имя певицы — Сусана Джамаладинова. — Авт.). Мой педагог по вокалу говорила, мол, так будет лучше: "А то не дай бог еще как-то не так реагировать будут на вступительных экзаменах". Слава Богу, я ничего не поменяла. Ведь в действительности все оказалось совершенно иначе. Я приехала в Киев, нашла консерваторию, сама подала документы, исполнила три арии, все сдала на отлично. И вот на последнем экзамене один из членов комиссии говорит: "Джамаладинова... Хм. Ты кто по национальности?" Я говорю, мол, крымская татарка. И все члены комиссии, до этого такие суровые, вдруг оживились: "О, крымские татары — это же так интересно. А как будет на вашем языке: "Я люблю тебя"?" Я сказала, а они еще больше заулыбались, начали расспрашивать что-то о культуре. А я стояла и не могла поверить в происходящее — уж больно не соотносилось это все с теми ожиданиями, к которым меня готовили. Было так приятно, будто я получила "Оскар". Так что если в Крыму я часто встречала проявления шовинизма, то в Киеве моя национальность, напротив, вызвала самое теплое внимание. — Да и сейчас наверняка ощущаете повышенный интерес благодаря ей. — Конечно, особенно когда выезжаю за границу. Когда люди узнают, что я из Украины, у них будто разрыв шаблона происходит: "Как, украинка? А мы думали, что вы там все блондинки голубоглазые". И я начинаю разъяснять, что, во-первых, не все украинки такие, а во-вторых, во мне столько кровей намешано! Я всегда считала себя украинкой не по национальности, а по принадлежности к одному народу, всегда объясняла, кто такие крымские татары, и при этом ощущала себя гражданином мира. Малышка. В детском садике. Белочка. Новогодний утренник. — Ваши родители остались в Крыму. Каково им сейчас там? — Да, они остались. Они не могут даже представить, что им придется покидать родную землю, на которую они с такими страданиями и трудностями возвращались. Папа не может оставить дом, который он перестроил собственными руками, сад, который он вырастил. Быть может, если бы у меня была своя квартира в Киеве, я бы хоть маму забрала. Когда слушаю, что рассказывают родители о происходящем в Крыму, то невольно вспоминаю фильмы о советской власти. Я бы в жизни не подумала, что в XXI веке вернется такое понятие, как донос! Понимаете, сосед снова ходит и доносит на соседа... Мурашки по коже. — А с Мустафой Джемилевым связь поддерживаете? — Да, постоянно. Мы видимся на праздниках и мероприятиях крымскотатарской общины. Вообще я всегда на связи с крымскотатарской молодежью, у нас все время какие-то проекты, совместные планы. — Когда в Украину приезжал автор бессмертных "Шербурских зонтиков" Мишель Легран, он решил исполнить с вами несколько самых хитовых композиций из репертуара Барбры Стрейзанд. Мы видели на сцене яркий конечный результат, а каким был процесс? — Просто невероятный! Я очень критичный человек, постоянно съедаю себя изнутри, настоящая перфекционистка. Но тут я была впервые довольна конечным результатом и собой в том числе. А особенно тем, как быстро все это происходило. Буквально за два дня до концерта тебе вдруг говорят: "А ты знаешь, что в Киев едет Легран? Так вот, он сказал, чтобы ты выучила четыре песни и была готова к репетиции в воскресенье". Просто что-то с чем-то! Все спрашивали, не волновалась ли я? А все было наоборот. Ведь когда человек — глыба, профессионал высшей пробы, с ним чувствуешь себя очень спокойно. Знаете, это как в прыжках с парашютом — ты не боишься прыгать, когда уверен в человеке, который укладывал тебе парашют. Когда инструктор профи — волноваться нечего, а когда так себе, то, как говорится, "Прощай, Антонина Петровна, неспетая песня моя..." С Леграном было так: куда он вел, туда двигалась и я, как в танце. Это был лучший дуэт в моей жизни. И еще могу сказать вам по секрету, что неделю назад со мной связался менеджмент Леграна, который сообщил, что Мишель хочет сделать со мной альбом (улыбается). Он будет состоять из его же перезаписанных хитов. Семья. С мамой, папой и сестрой (будущая певица вторая справа). — Легран всегда очень избирателен в вокалистках, с которыми работает: Стрейзанд, Пиаф. И теперь он решил записать альбом с вами! — Да, держу кулаки, чтобы все получилось — боюсь сглазить. Ведь, например, у Стрейзанд в репертуаре действительно множество композиций, которые хоть и вошли в Золотой фонд, но требуют небольшого рефреша — их нужно освежить. Для меня такой опыт будет бесценным. — Часто ли вам говорят, что ваша музыка изменила чью-то жизнь? — Недавно одна пара написала мне в "Фейсбуке", что в день моего киевского концерта в Октябрьском дворце у них как раз была запланирована роспись в загсе и празднование в ресторане. Однако в последний момент они решили перенести банкет со всеми родственниками, бабушками и друзьями на другой день, чтобы попасть на мой концерт. Конечно, я посвятила им отдельную песню, они были очень рады, обнимались, целовались. Такие моменты — вроде бы и мелочи, но ради них и живешь. — Вы — девушка эффектная. Часто ли вам предлагали эротические фотосессии, обложки в мужском глянце? — Конечно, и продолжают предлагать. Меня постоянно пытаются убедить в том, что благодаря этому я стану популярнее. Возможно, но это не мой метод. Как и все эти желтушные статьи "Сегодня я его люблю", а "Сегодня он козел, и мы расстались". Все эти плаксивые "жіночі історії"... Нет, пусть люди лучше говорят о моем творчестве. Конечно, я девочка, в моей жизни тоже есть встречи и расставания. Но лучше я буду ругаться в своих песнях: "Ти в мене є. Але, напевне, те саме ти кажеш, але не мені". Слушатель узнает: ага, значит, был обман — с ней кто-то плохо поступил. — Не могу не спросить о вашем актерском опыте — вы играли в фильме "Поводырь". Трудно было найти общий язык с камерой? — Очень сложно. В первый день режиссер Олесь Санин говорит мне: "Сначала ты говоришь одну реплику, встаешь, идешь сюда, говоришь еще слово, потом уходишь". И еще надо посмотреть в ту камеру, а там повернуться и при этом быть в образе. Звучит просто, но как же сложно оказалось это воплотить! Спустя шесть дублей я убежала со слезами с площадки в гримерку. И даже сказала Санину, чтобы он искал другую актрису — профессиональную. Он меня отругал, сказал, чтобы этих слов больше от меня не слышал. И вот когда после тринадцатого дубля Санин сказал "Снято!", я подошла к нему и сказала, мол, вот это я бездарность! А он лишь укоризненно на меня посмотрел: "Да о чем ты говоришь? Ты знаешь, сколько дублей иногда нужно актерам с именем и опытом, чтобы все получилось так, как хочет режиссер?" — Какой только не видела вас публика — и с длинными кудрявыми волосами, и с ретро-буклями, и нарядах в стиле "старый чикаго", и в кроссовках под платья. Веселой, лиричной, скромной. А какая вы наедине с собой? — Самокритичная и верная себе. Сколько раз слышала: "Джамала такая странная". И мне становилось не по себе, что людей со своей твердой позицией называют странными. Вы не замечали этого? Люди, которые подходят под формат, легче. А люди, которые как белый стих, постоянно сталкиваются с недостатком понимания.