Ученик: Временное расстройство - «Новости кино»

«Ученик», 2016
По пьесе Мариуса фон Майенбурга
Автор сценария и режиссёр: Кирилл Серебренников
Оператор: Владислав Опельянц
Композитор: Илья Демуцкий
Продюсеры: Илья Стюарт, Диана Сафарова, Юрий Козырев
В ролях: Виктория Исакова, Пётр Скворцов, Юлия Ауг, Александр Горчилин, Антон Васильев, Светлана Брагарник, Николай Рошин, Александра Ревенко и другие.

Ученик в «Ученике» — фигура одновременно центральная для сюжета и наименее важная как характер. Момент, когда он берёт в руки карманную Библию, происходит до начала повествования и не получает в кадре подробных оснований и объяснений. Когда он не общается с окружающими прямыми цитатами из Писания, его редко хватает на что-либо, помимо обвинений, упрёков и истеричных воплей. У него есть имя и фамилия, но с таким же успехом их могло и не быть.

Со своими безумными глазами, агрессивным наклоном вперёд, квадратной челюстью и самодовольной ухмылкой — и внешность, и игра Петра Скворцова до такой степени напоминают Майкла Шеннона во время любого из его экранных припадков, особенно из первого сезона «Подпольной империи», что тот просто обязан был быть прямым источником вдохновения, — он выступает прямым олицетворением фанатизма, который не остановится, пока не научит жить по книжке весь мир.

Он ровно настолько живой человек, насколько это необходимо авторам, чтобы изобличить его лицемерие и слабость — в том, как он полностью голым прыгает по партам перед презираемой им учительницей биологии, но смущается и прикрывается перед директрисой, или несколько секунд невольно отвечает на поцелуй одноклассницы. После этих моментов, разумеется, он становится лишь непримиримее.

Суть здесь, соответственно, от первой до последней минуты не в нём самом, а в том, как реагируют на него все окружающие. Они тоже изображены как понятные типажи: та самая учитель биологии — молодая секс-позитивная атеистка, физрук — простой мужик, чередующий пиво, штангу и телевизор, директриса с завучем — предыдущего поколения тётки, при первых признаках тревоги делающие возмущённые лица и упирающие руки в боки, мать — женщина одинокая и забитая, сначала она взрывается на сына, но быстро закрывает глаза на всё его сомнительное поведение, в конце концов, если не прижать к груди его, то больше никого и не останется, поэтому куда легче поверить, что он жертва в конфликте с миром. Ну и раздающий брошюрки поп, без каких-либо видимых усилий перетягивающий на свою сторону всех вышеперечисленных, кроме одного человека.

Так пьеса фон Майенбурга ровно ложится на реалии современной России с её резким креном в консерватизм в целом и апелляцией к духовности в частности, по итогам чего православные активисты оскверняют выставки и разрешено только то, что ещё не запрещено. В школе «Ученика» вроде тоже все мирно сосуществовали и никого не трогали, но мальчик с Библией быстро показал, кто где стоит на самом деле, и иные и моргнуть не успели, как пришлось с чистейшим испуганным недоверием спрашивать — да вы здесь с ума все посходили, что ли? С фотографии из-под потолка с одним и тем же выражением глядел Путин.

Поэтому перед таким агрессивным заявлением, каким и показывает себя «Ученик», опасность заключалась не в упущении тонкостей и нюансов (какие могут быть нюансы в той же истории про последствия ловли покемонов в храме) и не в гипертрофированности центрального персонажа, но в том, чтобы не оказаться, во-первых, чересчур искусственно-дидактическим, во-вторых — слишком театральным. И большую часть времени у фильма получается проворно избегать и того, и другого.

Второстепенные персонажи — да, типажи, но не карикатуры, и узнаваемый человек благодаря точной игре кружащих вокруг Скворцова актёров проглядывается в каждом, за исключением разве что этого хромого мальчика-гея ближе к финалу. Практически каждая сцена либо сразу начинается, либо в какой-то момент становится горячим спором, и оператор Опельянц при каждой удобной возможности снимает их одним кадром, но и не стоит по нескольку минут на одном месте, как это давно любят в фестивальных драмах, и не отвлекает на себя внимание трюкачеством, как, например, Любецки у Иньярриту, а просто придаёт картинке нужный градус энергии.

Серебренников же после мутной и претенциозной «Измены» находит себе высказывание, под которым может всецело подписаться, и доносит его с неподдельным убеждением и силой. Это политическое кино, которое не стесняется быть таковым и не буксует два часа на одном месте; проблема возникает скорее в обратном — режиссёр говорит так взахлёб, что временами забывает об отдельных персонажах и делает фильм обрывочным. В то же время он наконец-то вновь напоминает самого себя времён «Изображая жертву» — особенно когда подмечает в происходящем откровенную чёрную комедию, — а в финальных словах героини Виктории Исаковой даёт однозначный ответ аргументу про «ну так уезжайте отсюда», после которого только и остаётся швырнуть на пол микрофон.