Екатерина Сабо: Мы жили, как в казарме, были как роботы - «Гимнастика»

Знаменитая румынская олимпийская чемпионка о своей жизни в спортивной гимнастике.

Сейчас в Румынии проходит чемпионат Европы по спортивной гимнастике. Накануне газета L’Equipe поговорила по душам со знаменитой Екатериной Сабо – румынской гимнасткой, некогда одной из сильнейших в мире (на Олимпийских играх 1984 года в Лос-Анджелесе завоевала 4 золотые медали).

- Довольно странно обнаружить вас во Франции. Давно здесь обосновались?
- Да уже двадцать пять лет пошло. Я еще училась в институте, когда клуб из Шенова связался со мной. Но сначала мне надо было получить диплом тренера. Сначала уехал (во Францию – прим. ред.) муж, затем я – в 1992-м. А через год я приняла приглашение руководства клуба из Шамальера.

- Вы во Франции навсегда?
- Нет. Но здесь родились два моих мальчика (Лоренцо, 20 лет, Зено, 14 лет). Сестра моя живет в Штатах, брат – в Румынии. Родителей уже нет, но я каждое лето провожу в нашем родительском доме в Загане. В Шамальер жить комфортно, но тянет в Румынию. Старею, наверное…

- Чемпионат Европы по гимнастике пройдет в Румынии (19-23 апреля)…
- Я уже купила билет на самолет! Будет прекрасная возможность увидеться с подругами, связь как-то потерялась. Очень надеюсь, что румынская гимнастическая школа докажет, что она еще сильна.

- С 2000-го постоянно американки завоевывают золото в абсолютном первенстве на Олимпийских играх. Но первой то была Мэри Лу Реттон в 1984-м…
- Да, так было неожиданно! Мэри Лу записала меня в свои друзья в Фейсбуке. Переписываемся, рассказываем о своих детях. У нее четыре девочки, одна очень приличная гимнастка. Во времена «холодной войны» мы не могли общаться. И смех и грех! Хотела бы с ней встретиться, поговорить о той Олимпиаде, поздравить ее и сказать, что она была сильнее.

- Но ведь, наверное, обидно было остаться второй?
- Мое единственное сожаление в жизни - не удалось стать хирургом, я очень люблю медицину. Но эта серебряная медаль мне как заноза в сердце: отстала всего на 0,05 очка! Я спряталась от камер, чтобы выплакаться. Но в жизни есть не только победы… Во время финалов на снарядах весь зал вставал и аплодировал мне. Закрою глаза и снова вижу эту картину. Как же было прекрасно!

- В Румынии вас, наверное, встречали как героя – как Надю Команечи в 1976 году?
- Надя - это вообще отдельная история. Я никогда не встречалась с Чаушеску. Да мне это и не надо было. А в моем краю я была как королевна. Все двери были для меня открыты, жизнь была легкая. Мне дарили мебель, вазы с моим изображением. Был даже один музей, посвященный мне. Но главная радость была - снова жить с родителями. Ведь за исключением чемпионата мира в Будапеште (1983 ), куда приехала мама и брат, моя семья никогда никуда не уезжала. Было не так легко уехать из страны, да и денег на это не было. Моя мама делала рамы для картин, папа был шофером – мотался как челнок.

- Как вы пришли в гимнастику?
- Даже не знаю, как. Спросила как-то сестру – она старше на десять лет. Я была очень подвижным ребенком, лазила по деревьям, прыгала. Сестра не знала, какой вид спорта мне подходит больше - предлагала то одно, то другое. А в пять лет я прошла отбор и была принята в гимнастическую школу в Онести.

- Ту самую, которую создали Бела и Марта Каройи, в ней занималась Надя Команечи...
- Да. Но тогда об этом не знала. Когда она готовилась к играм в Монреале в 1976 году, я была совсем маленькая. Помню, смотрела выступления по телевидению, но ничего в этом не смыслила. Меня тогда единственная мысль мучила: почему же я не могу жить с родителями! Они приезжали ко мне в выходные, мы гуляли, есть несколько фото – мы в парке. Всю карьеру я прожила в интернате. Сначала в Онести, потом в Дева. Часто плакала. Хотя ко всему привыкаешь…

- Так что за жизнь у вас была?
- Как в казарме. Постоянно за нами кто-то присматривал – говорили, что надо идти умываться, заправлять одеяла. Мы были как роботы. И я ведь не говорила по-румынски, когда начала жить в интернате – я по национальности венгерка. Общалась жестами. Когда я показывала два пальца – это означало: хочу в туалет (смеется). Я была одна такая, но мне помогала одна женщина. Чувствовала себя, как за границей, но старалась не думать об этом.

- Одна деталь: ваше ведь имя на самом деле не Екатерина…
- Нет, на самом деле меня зовут Каталин. Вот интересно, кто же изменил мое имя! Была некоторая дискриминация венгерского меньшинства и, думаю, когда я стала представлять Румынию на соревнованиях, удобнее было произносить мое имя как Екатерина. И вот в результате сейчас весь мир меня знает, как Кати.

- Когда гимнастика стала делом вашей жизни?
- С самого начала, я думаю. Я вообще очень работящая и волевая. Могу работать на пределе возможностей. А первые результаты были на юниорском чемпионата Европы в Лионе, в 1980 году, я туда поехала с моим тренером, Бела Каройи. Мое имя никому ничего не говорило, и я выиграла четыре золотые медали.

- А в следующем году супруги Каройи поехали на соревнования в США и остались там…
- Я тоже была в команде. В сборной тогда были «старожилы» - Команечи, Эберле и мы – малыши. Мы ничего не понимали в этих делах. Помню, ждали их, ждали в холле гостиницы в Нью-Йорке, но не дождались и рванули в аэропорт, чтобы не опоздать на самолет.

- Какие у вас были ваши отношения с Каройи?
- Бела был для меня всем. Другом, отцом, тренером. Но мог быть очень строгим. Тогда ведь были другие нравы. Не хочу быть ему судьей, скажу только – очень его уважала.

- О сборной Румынии что только ни писали…
- Нет, мы не тренировались в каком-то убийственном режиме, но были очень серьезными девочками. Все хотели только одного. Помню сборы в Карпатах – это был ад! Высокогорье, снег – вот в таких условиях начали готовиться. Но мы знали, что только так, каждый день преодолевая себя, можно стать первыми. Мы это видели в мечтах. Ради этого стоило страдать.

- Но было что-то, с чем вы были не согласны?
- Нет, нет ... Я читала, что писали про эту историю в США (с невозвращением Каройи). Знаю, что в Румынии их обвиняли тренеры, гимнастки на них жаловались. Но тренер и должен быть строгим. Иначе ничего не получится. Даже мать должна быть требовательной, следить, чтобы ребенок не нарушала какие-то правила. Оглядываясь назад, я не могу никого винить за то, что пережила. Я была девочка строгих правил, послушная, жила в нужном режиме, не халтурила и не сплетничала. Я вообще боялась тренеров.

- Бела Каройи никогда не скрывал, что бил и унижал некоторых гимнасток, самых своих любимых и талантливых. По его словам, «это было им нужно, чтобы преуспеть в гимнастике»…
- Нет, я не способна на такое, я слишком люблю детей. Но мы должны быть строгими. Со мной такого не было, но слышала, что некоторые тренеры оскорбляли и унижали девочек. Но может быть, действительно, это было им на пользу? Все методы важны, чтобы заставить проявиться таланту.

- Да, вы стали знаменитой, но по сути детства у вас не было…
- Да, очень не хватало родителей. В редкие дни, когда я приезжала в Загон, к примеру, на Новый год, ходила как приклеенная за мамой, не могла с ней наговориться, хотела, чтобы она меня научила готовить. Горькие воспоминания. Да, становишься толстокожей, привыкаешь ко всему, но их уже нет, ты уже им ничего не скажешь – так больно! Знаете, я даже ни разу не спросила маму, что она чувствовала, когда видела меня по телевизору. Плакала ли она или смеялась? Эти вопросы останутся без ответа. Не хочу, чтобы мои мальчики повторили мой опыт…